Безопасность и социальная реальность на сирийском побережье: резня, тревога, разочарования — Диаа Искандар

Когда география перестаёт защищать своих жителей, а природа становится немым свидетелем, земля превращается в сцену молчания, а море — в архив боли. Жизнь отступает, а надежда хоронится под обломками беспомощности и забвения.

Четыре месяца дыма и слёз — и сирийское побережье по-прежнему кровоточит незажившими ранами. Массовые убийства оставили жертв на съедение морским рыбам; море, которое должно было стать прибежищем для жителей, превратилось в братскую могилу, время от времени выбрасывающую на берег останки тех, кому не было предоставлено даже права на захоронение.

Горы, некогда молчаливые крепости, теперь могут лишь запечатлеть главы трагедии в памяти своих скал и сожжённых лесов. Побережье, ранее называвшееся «безопасной гаванью», сегодня медленно и безжалостно убивают — под равнодушные взгляды внешнего мира.

Корни трагедии: до засады

Некоторые связывают начало трагедии с шестым марта, когда в засаду попало подразделение Генеральной службы безопасности. Но на деле это лишь продолжение череды преступлений, совершённых против сирийцев — от Алеппо до Кардахи, от Аль-Сукейлабии до забытых деревень. Особенно жестокими были события в северо-западной сельской местности провинции Хомс — в деревнях Фахль и Марьямин, населённых представителями алавитской и мурсидийской общин. Там местных жителей унижали самым варварским образом: заставляли ложиться на землю, ползать, имитировать лай собак и рев ослов — прежде чем эти издевательства завершались убийствами мирных граждан. Их вина — лишь в религиозной принадлежности.

Не менее жестокой была резня в деревне Айн-аш-Шамс (в сельской местности Масьяфа) 27 февраля, где десятки человек были убиты, унижены и арестованы под предлогом «поиска остатков». Вслед за этим произошла «резня в Даттуре» в Латакии 4 марта, где были убиты мирные жители, в том числе женщина и ребёнок, после столкновения, в котором погибли двое сотрудников службы безопасности в бою с вооружёнными группами, лояльными падшему режиму.

Количественное накопление переходит в качественный перелом

Это чудовищное накопление преступлений вызвало сильное возмущение, которое, наконец, взорвалось в момент упомянутой засады. Побережье стало ареной резни, направленной против тысяч представителей алавитской общины, и вынудило большое количество жителей бежать в Ливан или в относительно безопасные сирийские города.

Однако величайшая катастрофа заключается в том, что до сих пор неизвестно точное число погибших и пропавших без вести. Цифры настолько разнятся, что вызывают шок: одни утверждают, что погибло менее двух тысяч человек, другие уверяют, что число жертв превысило двадцать тысяч — и, возможно, гораздо больше.

На фоне всеобщего гнева — как внутри страны, так и за её пределами — была сформирована комиссия по установлению фактов для расследования преступлений, совершённых в дни резни. Ей был предоставлен месячный срок, начиная с 9 марта 2025 года, но позже этот срок продлили ещё на три месяца, сославшись на недостаточность времени для установления всех фактов. Однако большинство пострадавших не верят в объективность этой комиссии и требуют международного трибунала, не доверяя местному расследованию и его способности обеспечить справедливость.

Тем временем трагедия далека от завершения: похищения, убийства и нарушения продолжаются по сей день. Единственное отличие — теперь они происходят вдали от камер, после того как опубликованные самими преступниками видеозаписи с издевательствами и насмешками вызвали общественный резонанс. Но наказания так и не последовало.

Сегодня можно сказать, что основные прибрежные города — Латакия, Джабле, Банияс и Тартус — несмотря на добровольный комендантский час от заката до рассвета из-за страха похищений, арестов и убийств — днём кажутся относительно спокойными, а базовые потребности доступны по более низким ценам, чем раньше. Но за этим видимым спокойствием скрывается паралич государственных учреждений, которые функционируют как будто на похоронах — в них будто бы ушла сама жизнь, и они обеспечивают лишь минимальный уровень услуг.

Это в значительной степени связано с тем, что тысячи сотрудников не могут добраться до рабочих мест — либо из-за отсутствия транспорта, либо вследствие увольнений в последних волнах «очищения». Те, кто остался, тратят почти всю зарплату на дорогу, не имея средств даже на выживание.

Сельская местность побережья тем временем продолжает жить в страхе. Люди ложатся спать с тревогой и просыпаются от звуков стрельбы, бегут с семьями в поля и леса, опасаясь новых резней. Многие семьи, чьи дома были разграблены или сожжены, перебрались в города и снимают временное жильё в надежде на спасение, которое всё ещё не видно на горизонте.

Мечта о бегстве — уже не индивидуальная, а общая

На фоне этой тревожной реальности идея побега перестала быть личной мечтой и превратилась в коллективное желание, звучащее на собраниях, в разговорах — как среди молодёжи, так и среди стариков. Не будет преувеличением сказать, что большинство жителей побережья, получи они возможность покинуть страну — не задумывались бы ни на миг. Но тяжёлые обстоятельства с одной стороны и закрытые двери убежища с другой превращают эту мечту в недостижимую.

Общественные настроения: от отторжения федерализма — к принятию раздела

Большинство жителей побережья живёт в тревоге и постоянной тревожности. При отсутствии как официальных, так и свободных СМИ их единственными источниками информации стали страницы в Facebook и личные контакты в интернете. В этом вакууме, на фоне череды обрушений, внутренний компас у людей изменился.

Те, кто ещё недавно яростно отвергал даже само упоминание термина «Автономная администрация», которую прежний режим представлял как синоним сепаратизма и предательства, — сегодня не только приняли идею федерализма, но и готовы смириться с разделением страны. Не из политических убеждений, а просто ради выживания. Они стали горько оправдывать эту идею, опираясь на пережитые ужасы последних месяцев: им больше нечего терять, кроме самого страха.

Страна между двух огней

То, что происходит на сирийском побережье, — это не просто кризис безопасности или политическое волнение. Это открытая рана на теле нации, стоящей на краю распада.

Между гниющей властью, неспособной защитить, расколотой оппозицией, не сумевшей объединиться, и напуганным народом, затерянным в руинах разочарований, страна зависла между двух огней:
Огня ожидания и огня исчезновения.

И если эта реальность не получит справедливого завершения, то то, что сегодня пишут на стенах деревень, — не временные лозунги, а последние завещания погибших, послания перед окончательной утратой.

Но даже в самые тёмные моменты в сердцах остаётся искра надежды, которую не может погасить ни одна резня, и отблеск достоинства, который не способна заглушить винтовка.

Из-под обломков поднимутся истории.

Из руин пострадавших деревень родятся новые голоса — не ради мести, а чтобы свидетельствовать, исцелять, вернуть морю его прозрачность, горам — их величие, а человеку — его право жить без страха. 

(В. С.)

ANHA